Крот 3. Сага о криминале - Виктор Мережко

Руки подавать не стал, просто остановился напротив Антона, усмехнулся:

– Не боишься?

Антон улыбался.

– Чего?

– Воевать со мной.

– Нет, не боюсь, – спокойно ответил Крюков.

Жилин цепко смотрел на него.

– А если я все-таки пугну?

– Попробуй.

– Хочешь совет?

– Не люблю, когда советуют.

– И тем не менее, пока нас не слышат. Уйди, парень, с дороги, по-доброму говорю.

– А по-злому? – Антон явно издевался.

– Не хочу по-злому… Не умею. Давай вот прямо здесь решим. Мирно… Готов заплатить отступные.

– Сколько?

– Много. Сколько скажешь.

Антон помолчал, затем с улыбочкой достал из внутреннего кармана пиджака маленький диктофон, показал его Жилину:

– С некоторых пор ношу с собой. Очень полезная штучка. – И зашагал прочь.

Губернатор остолбенел, ошарашенно глядя ему вслед.

Директор ипподрома Платонов чувствовал себя крайне неуютно в кабинете Кузьмичева, куда его пригласили для разговора, на который он не хотел идти. В какой-то момент он то ли испугался, то ли смалодушничал и теперь крепко жалел об этом, делая затяжку за затяжкой, устало глядя на сидящего напротив хозяина.

– Я не понимаю, что вы от меня хотите, – произнес он, не скрывая раздражения.

– Сотрудничества, – нагловато улыбнулся Сергей.

– Я уже сотрудничаю.

– Не с теми.

– Вы поговорите с ними и разберитесь, с кем мне целесообразнее работать.

– Мы хотим говорить с вами. Кому принадлежат акции конного хозяйства Москвы?

– Информация закрыта.

– А если вы приоткроете ее нам?

– Нет… Я сказал вам все, что мог. – Директор стал подниматься, давая понять, что разговор окончен.

– Минуточку, – остановил его Сергей, нажал на клавишу селектора. – Старкова ко мне.

Тот вошел так быстро, будто стоял за дверью. Кивком поздоровался с гостем, сел напротив.

– Ты что-то хотел сказать Альберту Петровичу, – повернулся к нему Кузьмичев.

– А он еще не в курсе? – удивился Владимир.

– Нет. Я предложил ему сотрудничество, он отказывается. Не желает также назвать владельцев акций ипподрома.

– Даже так? – удивился Старков. И внимательно посмотрел на гостя. – Альберт Петрович, а вы, оказывается, упрямец.

– Каким родился.

– А как вы отнесетесь к тому, что мы не станем с вами вообще сотрудничать?

Платонов почувствовал подвох.

– Лично со мной?

– Лично с вами.

– Это опять же не ко мне.

– К вам. Только к вам. Вы должны уйти, исчезнуть. Остальное – наши проблемы.

Платонов в ярости двинулся было к выходу, но дверь кабинета открылась, и на пороге вырос Конюшин.

– Вызывали?

– Конечно, – кивнул Кузьмичев и показал на гостя. – Альберт Петрович торопится, кратко изложите ему все проблемы.

Экс-следователь с готовностью раскрыл папку, полистал какие-то бумаги, протянул их Платонову:

– Ознакомьтесь с этим.

Тот стал читать, и чем дольше знакомился с предложенным материалом, тем серее становилось его лицо. В результате он совершенно забыл о присутствующих, опустился на диван и полностью ушел в чтение.

Присутствующие молчали, наблюдая за директором ипподрома. Наконец тот поднял голову, осмотрел всех по очереди мутными глазами, севшим голосом произнес:

– Серьезная работа.

– Очень серьезная, – согласился Конюшин. – Как минимум два уголовных дела с приличным сроком – от пяти до восьми лет с конфискацией. Это говорю вам я, бывший следователь по особо важным делам.

– Кто владелец акций? – спросил Кузьмичев.

– Все оформлено на мою структуру. Пока что… Через месяц акции будут перераспределены, и контрольным пакетом будет владеть Вахтанг Георгиевич, – признался Платонов.

– Почему Маргеладзе не решился оформить все сразу на себя?

– Вот именно из-за этого, – кивнул директор на бумаги. – Слишком много на всем грязи.

– Ну так что? – подал голос Старков. – Исчезнем?

– Куда? – посмотрел на него растерянно Платонов.

– Мы поможем. Оформим вам загранпаспорт, дадим денежек на спокойную старость… а вы взамен оформите на нас акции.

– Жаль, – искренне произнес Альберт Петрович. – Очень жаль.

– Что? – не понял Старков.

– Работу бросать жаль. Я ведь к лошадям с детства тянулся… – И помолчал, спросил: – А директором кто будет?

В это время дверь широко распахнулась, и в кабинет влетел Вован, прибывший из Сибирска.

Была мгновенная пауза, потом раздался хохот. Вован оторопело смотрел на хохочущих друзей, не понимал, с чего это вдруг они смеются. Растерянно улыбался и Платонов.

– Да вот он, директор ипподрома! – не переставая смеяться, показал на Вована Кузьмичев. – В самый раз успел!

Вован с распростертыми объятиями стал обходить собравшихся. Платонов подошел к Кузьмичеву, отвел его в сторонку.

– Если это серьезно насчет загранпаспорта и акций, прошу держать информацию в предельной конфиденциальности. Иначе, сами понимаете, чем все может кончиться.

– Понимаю.

– И еще… Все-таки вначале загранпаспорт, деньги, а потом уже акции.

– Хорошо.

Вован и Кузьмичев сидели на кухне квартиры Сергея. Вован достал из кармана пачку фотографий, протянул ему. Тот стал их листать, увидел улыбающуюся Катюшу, стал пристально всматриваться в лицо дочки. Не мог отвести от девочки глаз, потом перевел взгляд на Вована, и тот одобряюще кивнул:

– Классная пацанка.

Кузьмичев улыбнулся, протер один из снимков ладонью.

– На Аню похожа.

Он стал перебирать снимки дальше, остановился на Важе, Шалве в компании с самим Вованом и Антоном.

– То, что ты просил, – объяснил Вован.

Кузьмичев отобрал снимок Шалвы с Вованом, отложил его в сторону и поинтересовался:

– Как они там?

– Хорошие парни. Боятся и ненавидят своего родственника. Не хотят возвращаться.

– Надо.

– Конечно надо. Но как? Если Вахтанг увидит эти фотки, им не жить.

– Все фотки не покажем, а одну обязательно.

– Какую?

– Вот эту, – Сергей показал на снимок Вована и Шалвы.

– Мне-то по фигу, а парню придется туго.

– Понимаю. Но нам необходимо их столкнуть. По сути, Вахтанга должны убрать они – Важа и Шалва. А на это они могут решиться только в том случае, если им будет угрожать прямая опасность.

– Думаешь, с ними будет проще работать?

– С ними работать не придется. Они просто будут служить у меня. Вот как ты, например.

– А все хозяйство Вахтанга?

Сергей усмехнулся, растопырил пальцы:

– Было ваше, стало наше.

– А насчет ипподрома – это серьезно? – спросил Вован.

– Хочешь быть директором?

Вован рассмеялся:

– А кто ж не хочет? Покажу Муське хозяйство, вообще умрет. Она знаешь как любит лошадок?

– Когда познакомишь?

– Да стесняется она тебя! – уклончиво ответил Вован. – Но девка – первый класс! Душевная!

Маргеладзе по-хозяйски вошел в приемную директора ипподрома, увидел распахнутую дверь кабинета, спросил секретаршу:

– Где хозяин?

– Два дня как нет, – пожала та плечами.

– Что, вообще не приходил? – удивился гость.

– И не приходил, и на звонки не отвечает.

– Может, случилось чего?

– Может, и случилось.

– Домой к нему никто не ездил?

– А кто ж поедет? Он ведь за городом живет.

Маргеладзе быстро набрал номер по мобильнику.

– Ика, быстро направь ребят на дачу директора ипподрома… Да, и пусть прихватят на всякий случай все необходимое.

Вахтанг хотел было уже уходить, когда секретарша окликнула его:

– Вам тут конверт передали.

– Кто?

– Какой-то парень. Велел, чтоб прямо в руки.

Маргеладзе взял конверт, повертел его в руках, взял ножницы с секретарского стола, надрезал одну из сторон.

Вытащил снимок, с удивлением уставился на него.

Ему широко и радостно улыбался Шалва в обнимку с Вованом. С обратной стороны снимка было написано: «г. СИБИРСК» – и дата.

– Не он передал? – зачем-то спросил он секретаршу, ткнув на русского парня.

Она взглянула, безразлично пожала плечами:

– Вроде не он.

…К даче Платонова подкатил джип. Из него выбрались трое крепких парней, толкнули полуоткрытые ворота, направились к дому. Никто не вышел им навстречу, дверь дома была заперта.

Один из парней нажал на кнопку звонка, никакого результата. Он сильным ударом вышиб ее, и все трое вошли внутрь.

Быстро разошлись по комнатам и этажам.

Людей в доме не было, только бродил брошенный хозяевами жирный кот.

Старший из прибывших набрал номер:

– Вахтанг, здесь пусто… Вещи разбросаны. Нет, на грабеж не похоже. Просто уехали.

…Платонов с семьей – с двумя маленькими детьми и женой – уже прошел таможенный контроль и оформлял багаж, когда жена подошла к нему, негромко сказала: